Опасность соблазняет так же, как красота, и зрелище, не знающее себе равных по драматизму, сжимает мир до размеров старой арены…
«Это жжёт, как огонь, – писал Гарсия Лорка, – бравура Испании, играющей со смертью, иррациональная сила, которую нельзя объяснить». Ритуальный пасадобль, мокрый песок арены, мулета и плащ, поединок… Мужество огромного зверя, грация тореро, танец смерти, в который заложены гармония и драма.
Ни один праздник мира не вызывает столько споров. Можно быть приверженцем корриды или ненавидеть её, но нельзя отрицать, что это часть испанской культуры (недаром другое её название–lafiesta nacional), традиционное национальное зрелище, уходящее корнями в бронзовый век, к первым иберам Пиренейского полуострова. Страсти по корриде не утихают до сих пор, но каждую весну открывается древний алтарь, на который приносятся жертвы – как быки, так и тореадоры. Билеты на хорошую корриду в Мадриде, Севилье и Малаге раскупаются даже быстрее, чем на футбол, что бы ни писали об этом самые разные сайты. В июле в Памплоневсё также гремит Сан‑Фермин, увековеченный Хемингуэем.
В сентябре на изысканную Гойеску в Рондусъезжаются короли, аристократы и поклонники корриды со всего мира – на самой старой и престижной арене Испании выступают лучшие из лучших.
Невозможно представить без корриды празднования Святого Исидра в Мадриде, августовскую ферию в Малаге, апрельскую ярмарку в Севилье, мартовский праздник Лас Фальяс в Валенсии, весеннюю «Богородицу Здравия» в Кордове, Страстную испанскую неделю, фиесты в многочисленных провинциальных городках (кроме Каталонии, Канарских и Балеарских островов).
Для того, чтобы восхищаться корридой, надо иметь горячую кровь, понимать, что боевой бык торо браво – это не просто самец коровы, и знать любимое слово Гарсия Лорки – duende (дух страсти, вселяющийся в лучших матадоров, гитаристов, футболистов, поэтов, танцоров фламенко). Где чувства наиболее интенсивны, краски самые яркие, женщины самые красивые, мужчины сплошь мачо, а от музыки закипает кровь? Безусловно, в Андалусии. Самая горячая и южная область Испании – этоквинтэссенция страны, родина фламенко, корриды и страстной Кармен. «То, что по-андалусски называется duende, – писал П. Вайль, – это нечто неопределимое, но явственное — как свинг в джазе, — без чего нет настоящего андалусца. Привычная характеристика: «Внешность незначительная, голос хрипит и фальшивит, но у него есть дуэнде». Или: «Прекрасно владеет мулетой, хорошо выглядит, точный удар, но далеко не пойдет, дуэндене хватает». Мандат: «El tiene (имеет) duende». Приговор: «Le falta(не хватает) duende». Здесь нет полутонов – страдания Страстнойнедели и ферия, перепады неги и взрыва, монахини и проститутки, барокко, готика и мудехар, севильяна и фламенко, Кармен, с её надменным кредо: «Мы не созданы для того, чтобы сажать капусту», неразрешимые конфликты любви и свободы, жизни и смерти».
А потому бой быков в Андалусии – это святое. Юг Испании бережно пронес сквозь века традиции и особую эстетику корриды, понятную лишь посвященным. Как изысканно хороша нарядная бело-желтая севильская арена«Маэстранца»! О построеннойв 1874г. в стиле неомудехар и объявленной объектом культурного наследия Испании малагской арене «Ла Малагета» знатоки говорят, что это единственный ринг, где сегодня можно увидеть «ту настоящую корриду, что проводится по строгим канонам и правилам».
Сегодня мы поговорим о необычном человеке, чья судьба навек связана с Андалусией – Севильей и Марбельей, с ареной и быками, холстом и красками, в которые он подмешивал кровь торо браво. Знакомьтесь – удивительная личность Джон Фултон Шорт – матадор и художник, для которого коррида была искусством в прямом смысле слова…
Герой легенд, «человек эпохи Возрождения», талантливый артист – на ринге и за его пределами, он родился в 1932 г. в городе Филадельфия, США.
Конечно, до и после него существовали и другие американские матадоры, выступавшие в Испании. Но никто не был официально квалифицирован в качестве испанского тореро, никто не прошел посвящения в полные матадоры (tomar la alternativa), не выступал подряд на «Маэстранце» Севильи и «Лас Вентас» в Мадриде – двух наиболее важных аренах мира. Ни один из них не достиг категории уровня таких имен, как Антонио Ордоньес, Эль Кордобес, Диего Пуэрта, ХаймеОстос, Пепе Луис Васкес.
Конечно, до и после него существовали и другие американские живописцы, посвятившие своё творчество искусству тавромахии. Но ничто не сравнится с артистизмом и мастерством Джона Фултона Шорта, чьи работы находятся в различных музеях и частных коллекциях мира, в Йельском университете и престижных библиотеках США – Национальной библиотеке спорта и Президентской библиотеке Кеннеди.
Другие американские матадоры тоже писали книги, но ни одна из них не удостоилась таких уважительных рецензий, как работы Джона Фултона Шорта.
И, похоже, никто так не сочетал в своём характере цельность и верность принципам, профессиональную честность, скромность, щедрость и доброту, чувство юмора и неповторимую харизму, как это удавалось делать Джону Фултону Шорту.
«Онбыл многогранен и огромен как личность и миру его всегда будет страшно не хватать», – заявляют со всем основанием члены Общества Джона Фултона, созданного в его честь и имеющего задачу «сохранить память об американском матадоре-живописце, который и сегодня служит источником вдохновения для молодых людей, сосредоточенных на достижении практически невозможного». Действительно, всей своей жизнью Джон Фултон подтверждал однажды сказанную им фразу: «Вы можете практически всё, если ваш ум и ваше сердце по-настоящему этого желают».
«Джон Фултон – лучший не латинский матадор, которого я когда-либо видел на ринге. Он сражается в подлинном андалузском стиле и больше похож на тореро из Севильи, чем на североамериканца»– дорогого стоят эти слова, сказанные величайшим испанским тореро, революционизировавшим бой быков, Хуаном Бельмонте, который был близким другом настоящегоафисионадо корриды Эрнеста Хемингуэя и даже героем его произведений.
Непростой путь прошел американский тореадор до этой высокой оценки. Испанские матадоры с самого раннего детства имеют возможность тренироваться или по крайней мере находиться рядом с быками.
Профессия тореадора в Испании часто династическая, к примеру, знаменитые братья Каэтано и Франсиско Ривера Ордоньес первый раз попали на арену на папиных руках в возрасте 6 месяцев. Недавно Интернет облетела фотография Франа, принесшего на ринг пятимесячную дочь. Фото было подписано словами: «Пятое поколение семьи тореро. Дебют Кармен».
Отцы-тореадоры:
Родители же Джона Фултона Шорта много лет не могли смириться с тем, что их единственный сын выбрал такую опасную для жизни карьеру, они долго увещевали его, просили переменить решение, уговаривали оставить мечту. И только в 60 гг в одном из интервью Фултон-старшний признался: «Я горжусь и восхищаюсь своим парнем. Любой другой на его месте давно бы сдался».
Первая коррида уроженца Филадельфии, сына итальянца и мадьярки, состоялась только в 20-летнем возрасте.
Однако с 12 лет он уже знал, кем хочет быть. Подросток принял решение после того, как увидел картину «Кровь и песок», со знаменитой Ритой Хейворт, Энтони Куином и Тайроном Пауэром. Фильм разбудил его романтизм, эстетство и врожденное чувство галантности.
Рита Хэйворт в роли коварной соблазнительницы, дамы из высшего общества Доньи Сол, действительно кого угодно могла околдовать с первого взгляда красотой, грациозностью и прекрасным голосом. «Я моментально влюбился в Риту Хейворт и в корриду и решил сразу и бесповоротно, что стану тореадором. И если Рита Хейворт– награда, сказал я тогда друзьям, то уже одно это стоит всех усилий на свете и смертельного риска», – вспоминал Джон позднее.
Кстати говоря, голливудская звезда на самом деле звалась Маргарита Кармен Кансино и родилась в семье известного исполнителя фламенко, выходца из Севильи Эдуардо Кансино. Спустя 2 года после окончания съемок фильма, потрясшего юного Фултона, Рита вышла замуж за Орсона Уэллса, занимающего 16-ю строчку в составленном Американским институтом киноискусства списке величайших имён мужчин-легенд классического голливудского кино. Уэллс был настоящим афисионадо корриды, близким другом Хемингуэя и многих знаменитых испанских тореро. Одна часть его праха захоронена в Ронде в принадлежащем семье тореадоров Ордоньес имении «Эль Рекрео», а вторая, согласно завещанию, развеяна над их фермой и местной ареной.
Конечно, прекрасная Рита так и осталась юношеской мечтой Фултона, однако, в соответствии с традицией матадоров, позднее он совершил свою долю романтических завоеваний. Он так никогда не женился, частично из-за того, что когда-то в студенчестве его сердце (но не дух, как шутил он сам) было разбито прекрасной подругой-испанкой из Филадельфии, вышедшей замуж за другого. Именно она научила его танцевать фламенко и познакомила с увлеченным корридой испанским парикмахером, под руководством которого Джон делал свои первые шутливые вероники, полувероники и револеры, используя парикмахерский фартук в качестве мулеты.
Проучившись год в Колледже искусств в Филадельфии, Фултон Шорт получил стипендию для продолжения своего обучения в Школе искусств в городе Сан Мигель де Альенде в Мексике. Там он проводил всё своё время, обучаясь не только изобразительному искусству, но и популярной в стране корриде по испанским канонам (столичная арена «Пласа Мехико» – не только самая большая в мире, но и одна из самых престижных, находящаяся на одном уровне с испанскими аренами первой категории). Его героем стал«солдат удачи» и первый тореро-янки Харпер Ли, выходивший на бой с быками в Мексике в начале века, а учителями – старые мексиканские матадоры, вышедшие на пенсию. В это время Джон познакомился с начинающим тореро Армандо Соаресом, который стал его преданным другом на всю жизнь.
В течение двух лет армейской службы в техасском Сан Антонио, Фултон Шорт проводил все выходные в мексиканских приграничных городках, выходя на арену под именем El Yankee. В 1956 году он направился в Испанию, наивно полагая, что его опыт в Мексике плюс огромная любовь к корриде – вот всё, что нужно, чтобы преуспеть. Он еще не знал, что элитность этого вида деятельности, фаворитизм и даже взяточничество были такой же частью процесса, как страсть. Позднее, в его некрологе, «NewYorkTimes» напишет: «Будучи американцем и будучи слишком бедным, чтобы с помощью денег проложить свой путь в тот узкий традиционный испанский круг, где встречались и коррумпированные селекционеры-заводчики, и промоутеры, жёстко контролировавшие выходы на определенные арены, г-н Фултон был аномалией».
Но, как говорится, «Qué será, será»…. Что будет, то и будет… И Андалусия стала его домом вплоть до самой смерти в 1998 г.
В Испании Джон Фултон Шорт укоротил свою фамилию, убрав из нее труднопроизносимое для испанцев слово Short, как когда-то, после прибытия в Америку, его отец изменил свою сложную итальянскую фамилиюSchocittiна более привычную американскому уху Short.
Да, на самом деле мир испанской корриды консервативен и стать равноправным членом элитного клуба без подходящей родословной не всегда под силу даже самым талантливым. За 40 с лишним лет работы в качестве профессионального тореадора, Фултон долгое время был не более чем компетентным иностранным подмастерьем, вызывающим в Испании сдержанное уважение. В 1961 году случилось то, что Фултон назвал самым большим разочарованием своей жизни – когда ему, наконец, было позволено сражаться на «Plaza Monumental» в Мадриде, во время выступления пошел проливной дождь, помешавший уложиться в сроки, отведенные для боя, и тореро, не успевший убить быка за положенные правилами 10 минут после начала третьей терции, был освистан (правила жесткие и установлены не просто так– во время боя организм быка активно вырабатывает гормон кортизол, который делает его практически нечувствительным к боли, но только в течение определенного количества времени. По оценке ветеринаров, при транспортировке парнокопытные испытывают страдания в несколько раз превышающие те, которые боевые быки ощущают в ходе выступления на арене. Поэтому тореадору, который «не уважает» своего быка, заставляя его чувствовать боль, публика высказывает неодобрение – в форме молчания, свиста, а иногда выбрасывая на арену подушки, на которых зрители сидят на бетонных ярусах арены).
В тот несчастливый вечер Фултон со слезами на глазах сказал газетчикам: «Теперь я должен с позором покинуть Испанию». Но он не уехал. А в 1963 г., спустя десятилетие после победы над своим самым первым быком в Мексике, Джон Фултон стал первым американским «полным матадором, квалифицированным в Испании». «Небо выглядит голубее, птицы звучат громче, еда стала вкуснее, вино лучше, дружеские отношения глубже», – радовался тореадор.
Вскоре Фултон получил почетный трофей благодарной публики – ухо побежденного им быка, да не просто быка, а с фермы Миуро, где для корриды выращивают самых мощных и свирепых животных, на счету которых большинство погибших тореро (и в чью честь названа самая мощная модель «Ламборджини»). Сам Манолете, бог корриды и рыцарь без страха и упрека, за всё время, которое находился в звании «полного матадора», убил всего 14 миурских быков (из общего числа 1200), 15-й, 600-килограммовый миурец по кличке Ислеро, оборвал жизнь великого матадора.
Даже имея полную испанскую квалификацию, Фултон испытывал постоянные проблемы с получением хороших быков и выступлениями на лучших аренах страны. Однако он никогда не сдавался. Кроме того, сталкиваясь в Испании с официальными и неофициальными препятствиями, Фултон, ставший культовым героем американских поклонников, получал и свою долю поддержки. Иногда матадору помогал подружившийся с ним Хемингуэй – словом и финансами. Лауреата Пулитцеровской премии Джеймса Миченера настолько впечатлила личность Фултона, что он пригласил матадора поработать в качестве помощника по сбору материала для книги «Иберия» и посвятил ему значительную часть этого произведения, увидевшего свет в 1968 г.
Любимое дело тавромахи и приносило недостаточно денег и Джон Фултонвсегдаискал дополнительный доход. Однажды он выступил дублером актера Питера О’Тула во время съемок эпического фильма «Лоуренс Аравийский» (получившего 7 премий «Оскар»).
Матадор подрабатывал и в качестве своего рода «селебрити корриды», сопровождающего туристов, желающих понять испанский феномен. До этого он написал книгу «Бой быков»(Bullfight).
И, конечно, выступал, выступал…. В испанских тапас-барах и бодегах очень любят развешивать винтажные плакаты и старые постеры корриды. Вот, к примеру, как выглядит объявление 1970 года о бое быков на Пласа де Торос в Торремолиносе, который назван экстраординарной корридой с участием Антониты Линарес (редкий случай выступления дамы-тореры), Джона Фултона и нескольких испанских тореадоров.
Хотя бывали времена, когда Джон Фултон едва сводил концы с концами, его щедрость и гостеприимство не знали границ. Дом матадора в Севилье стал социально-общественным центром и площадкой для молодежи, стремящийся овладеть старинным ремеслом. Он обучал их всему, что знал сам, не беря за это платы, а однажды так пожалел нищего и больного цыганского мальчонку, что усыновил его.
Всё, что Джон Фултон делал всю жизнь, в основном было связано с быками и корридой. И тема картин, которые он решил писать и выставлять на продажу, была такой же.
Среди ценителей и покровителей его искусства были папа Иоанн Павел II и бывший король Испании Хуан Карлос I. Легенда арены Рафаэль «Эль Галло», увидев работы художника-матадора, заявил: «Джон Фултон доказал, что одинаково артистично владеет кистью и мулетой».
Автор известного произведения о корриде «To the Bullfight»Джон Маркс пишет о Фултоне так: «Он практикует – или позволяет – существование обоих своих призваний одновременно, делая это так просто и элегантно, как будто мальчик из Филадельфии,ставший вдохновляющим мир тореро, и матадор, ставший серьезным художником за пределами арены,– это самое естественное, что может быть на земле».
В 1959 г. Фултон познакомился с начинающим фотографом и писателем по имени Роберт Вавра и в ходе этой долгой дружбы родилось много творческих проектов, среди которых создание двух книг, конечно, связанных с быками («Little Egret and Toro» и «Lament for the Death of a Matador»), и открытие художественных галерей в Севилье и Марбелье.
В открытии «Галереи Джона Фултона» в Марбелье на площади Апельсинов, где продавались его картины, в том числе написанные красками, смешанными с кровью убитых им быков, принимал участие бывший матадор Джефф Рамзи – известный «гринго», выступавший в Мексике. Позднее обеими галереями руководил еще один американский тореадор – энигматичный ДиегоO’Болгер, тоже успешно выступавший когда-то на мексиканских аренах.
Дело пошло и спустя некоторое время Фултон и Вавра смогли приобрести трехэтажное здание «Villa Santa Cecilia», ставшее студией, общественным центром для начинающих матадоров и художников, а также местом сбора знаменитостей.
В студии и галереях Фултона побывали многие творческие люди, среди которых «оскароносец» и семикратный президент Гильдии киноактёров Чарлтон Хестон, актриса и фотомодель Бо Дерек и её муж – актёр, кинорежиссёр и фотограф Джон Дерек, известные актеры Фред Уорд, Гектор Элизандо, Кэндис Берген, писатель Джеймс Миченер, режиссер и продюсер Мел Феррер, посещавший Марбелью с супругой Одри Хепберн, американские художники Барнаби Конрад и Том Леа, голливудская звезда Дебора Керр и её муж, знаменитый сценарист Питер Виртель (резиденты Лос Монтерос в Марбелье), автор множества романов и в течение десятка лет со-продюсер Клинта Иствуда Роберт Дэйли и другие.
Сегодня галереи закрыты, однако работы художника-матадора и их копии можно приобрести через аукционы и Интернет-сайты («AuctionHouse» и др).
Выставки матадора-живописца Фултона проходили в разных странах. Во время одной из них, в техасском Далласе, он познакомился с молодым пареньком из Хьюстона Трейси Вайзером, на жизнь которого книга Фултона «Бой быков» повлияла также, как когда-то на юного Фултона фильм «Кровь и песок». В 1976г. Вайзер приехал в Андалусию, чтобы стать учеником Фултона. И он им стал – и как тореро, и как художник!На протяжении 20 лет техасский тореро Трейси Вайзер выходил на арены Испании, Мексики и Южной Америки, став одним из немногих североамериканцев, получивших официальный статус «Matador de Toros». После окончания карьеры тореадора, художник Трейси Вайзер открыл в Техасе «Академию изобразительного искусства»
А Джон Фултон вернулся в мексиканский Сан Мигель, чтобы в 1994 году убить своего последнего быка там же, где он встретился с первым. Ему был 61 год, когда после боя его сын Федерико отрезал отцу косичку матадора – традиционный ритуал окончания профессиональной карьеры. После этого Фултон начал работать в Андалусии над своей автобиографией – историей человека, страстно любящего корриду, который всю жизнь «боролся с ветряными мельницами культуры». Свою книгу матадор–живописец Джон Фултон Шорт назвал «Мемуары Джона Кихота» (The Memoirs of John Quixote).
Закончить рассказ об этой уникальной личности хочется словами того, на чью жизнь он так сильно повлиял, – матадора и художника Трейси Вайзера:
«Джон Фултон был одним из тех людей, о которых мы можем только читать в книгах, в жизни такие личности встречаются исключительно редко. Он знал, что хотел – и жил так, как хотел. Он просыпался каждый день и делал то, что любил, как бы трудно это иногда не было. Жизнь его была наполнена страстью – жизнь танцора фламенко, художника, матадора.... И он прожил её во всей полноте...»
